— Я подруге позвонила. Она — врач.

— Хорошо.

Есения.

«Да уж, совсем не так я планировала это знакомство. Почти пять лет, как я знаю этого мужчину заочно. Полинка — солнечная, открытая, доверчивая душа делится со мной всем и сразу. У нее нет ограничений, типа: „А интересно ли это собеседнику?“, „А не используют ли информацию против меня?“. Что болит, о том мне и рассказывает. За это ее и люблю.

Вода, говорят, камень точит. И ее монологи о папе-леснике за несколько лет проточили-таки дырочку в моем сердце. Но из ее же повествований стало ясно, что мужчина — закоренелый, закостенелый, убежденный холостяк. И тогда у меня созрел план….

План, который вылился в… блин, он сейчас еще льется у меня по щекам. Вот сижу около кровати, а он спит. Сижу не потому, что чувствую свою вину, а потому что ужасно жалко его. Ну и вину, конечно. Бедненький!»

— Русалка… С тебя капает… Это правда ты или мне снова снится? — Паша смотрел на нее во все глаза и улыбался. Он попытался приподняться. Но голова закружилась, он испугался, что снова провалится в небытие и она исчезнет. — Ты не уйдешь?

— Нет.

— И не уплывешь?

— Угу.

— Обещаешь?

— Да.

— И выйдешь за меня замуж?

— Ты бредишь?

— Нет.

— У тебя температура!

— А когда поправлюсь, согласишься?

— Ты же меня не знаешь!

— Я тебя чувствую!

Павел.

Ушла. Конечно, мини больничка сама все делает. Можно не мерить температуру, не подавать лекарства…. Но она же только спустилась на первый этаж. Пусть отдохнет. Я знаю, чувствую, что она согласна. Господи, хорошо-то как!

В первый раз за 25 лет мне так хорошо!

Начиналось все замечательно. Общежитие, мне 20, ей 20. Студенческая свадьба. Ожидание рождения дочки. Она умерла при родах. Потом узнал, что ей нельзя было рожать, и она зная об этом, мне не сказала. Мы с Полиной любим и помним ее.

И началась эпопея папы-одиночки. Чтобы не бросать институт бросался на все реальные в моем положении работы. Те, которые позволяли вовремя менять памперсы и греть смеси в бутылочках для моей малышке.

Даже дворником пришлось поработать. Это только кажется, что «жуки» в ваших дворах сами все делают. Нет, роботы они, конечно, классные, и самоанализ присутствует и самообучение. Но это сейчас. Они же поначалу совсем, как малые дети, были. Потенциала вагон, а информационной базы кот наплакал. Первые уборщики улиц были наивны и старательны.

Той, уже заложенной минимальной информации о мусоре, хватало им разве что на отсортировку металла, пластика и биологических отходов в разные емкости. Но, например, целлофановый пакет с гнилой картошкой или кусочки шоколадки в фольге ставили их в тупик.

Помню, у меня на попечении было 4 робота-уборщика. Работал я дома, так как за ребенком нужен был постоянный присмотр. Ко мне шел сигнал о том, что у подопечного затруднение, я садился за стол и решал проблему так сказать, вручную. Никогда не забуду, как два «жука» хотели друг друга в металлолом сдать. Хватают коллегу за грудки и запихивают в грузовой отсек по очереди. Детвора вокруг толпилась, смеху было на весь квартал.

Да ладно, вырастил девушку. Вон уже с парнем приехала. Завтра разберусь кто, с чем и откуда. Теперь дочка папе счастье устраивает.

Пять лет Полина талдычила мне о своей прекрасной подруге. Я уже стал воспринимать ее, как члена семьи, незримо присутствующего третьим. Я знаю о ней все! Сколько раз она влюблялась, какой породы у нее собака, чем болела за эти пять лет, и даже размер туфель и кольца.

Последние полгода я дошел до того, что представлял нашу встречу, только не знал, как намекнуть Полине, чтобы она все организовала. А, когда дочь объявила, что приедет с подругой, совсем почти решился покончить с холостяцкой жизнью.

Сбила с толку русалка. Да так сбила, под корень! Прямо с ног свалила, зараза! Догадывался, надеялся и боялся, а вдруг не она. Если не она, то все напрасно, не нужна никакая подруга, вот эта нужна с хвостом…. Завтра мне исполнится 45 лет…. Завтра.

Завтра.

За окном, не переставая, лил дождь, а в гостиной было тепло и празднично. Полинка развешивала последнюю гирлянду с флажками. Вернее, командовала Арменом, который балансировал на хромой стремянке где-то под потолком.

Есения с мамой раскладывали по тарелкам салаты, которые наготовили за ночь девушки, и пирожки, которые принесла пожилая женщина. Мокрый Жук испарялся на полу возле потрескивающего дровами камина. Потому вкусный ванильный запах слегка перемешивался с ароматами собачьей шкуры. Именинник на правах больного с наслаждением наблюдал за происходящим с большого уютного дивана. Наконец все расселись и взялись за ножки наполненных бокалов.

— Уважаемый Егор Павлович, — Армен слегка покачнулся. Видимо под столом его кто-то пнул. Павел улыбнулся, — Да, Павел Егорович то есть. Я от всей души поздравляю вас с Днем рождения и прошу руки вашей дочери.

Эпилог.

Хотела закрутить сюжет покруче с победами над злом, разоблачениями врагов и раскрытием преступлений. Но… хочу, чтобы мои внуки жили вот так. Пусть в нашем будущем не будет зла, врагов и преступлений!

Ava Rlamova

О гвоздях и ошибках второго рода

Джеггинс слёг утром. То есть ещё ночью, наверное. Раст не знал точно, сам он всю ночь проспал как убитый, даже снилось что-то такое из модных реконструкций пренатальных ощущений, какой-то липкий аэрозоль со всех сторон. Или он сквозь сон продолжал чувствовать кожей вязкий тропический воздух, влажный, как кошачий язык.

Разбудила его пощёчина Эммельсент и, похоже, не первая. У Эммельсент хватало сил злиться, значит, чувствовала она себя неплохо, уж точно лучше бедняги Джеггинса. Раст толкнул его в плечо раз, другой, позвал, но без особой надежды — с такими сизыми кругами под глазами и цианотичными пальцами не встают даже в кинобоевиках.

Эммельсент снова говорила что-то об «этом проклятом колодце», пока Гарсиа не велел ей заткнуться, и ещё немного после, и была, конечно, права. Говорят, женщины переносят анемию легче. А Раст был виноват, кругом виноват. Надо же было так облажаться перед самым уходом. Как это только вышло…

Джеггинс поработал качественно, вырубив всё, что было у них с собой и могло принимать и подавать сигнал больше чем на десять миль. Отсидеться необнаруженными позволило бы только это, никакой программный блок из тех, что Раст мог в такой спешке устроить, не был достаточно надежен. Не против вгрызающейся в здешние кимберлиты «Хоум Ги Лтд». Не против прощупывающей чужие разработки в электронике на алмазных подложках «Мэриголд Тек».

Софт-взломщиком Раст был хорошим, не выдающимся, но хорошим, а командиром — не очень-то. По-настоящему командиром его считал только Джеггинс, тот никогда не позволял себе обсуждать приказы, хотя и мог бы: оффлайн-друзья детства как-никак, редкость ведь, и потом годы удаленной работы бок о бок и дюжина тихих, беспроблемных европейских миссий вдвоем. Долгожданное повышение — и где они теперь? Джеггинс в отключке с лихорадкой, а Раст без связи и плана действий с двумя недовольными агентами-боевиками в подчинении. В темноте душного леса, где во все стороны (и вверх) одинаковые корявые влажные стволы, ползучие лианы и кусачие твари.

Нет, твари, конечно, разные. И Эммельсент была не вторым боевиком, а психоманипулятором, просто характер у неё был невыносимый, а Раста она ненавидела настолько, что вместо политкорректного «софт-взломщик» употребляла устаревшее ругательство «хакер» всегда, когда он мог услышать.

Китайцы, говорят, ещё хуже русских. Может, они уже обнаружили утечку из хранилища. Может, ждут у ближайшей дороги (где она, Раст в любом случае не знал). Может, прочесывают и бездорожье.